Прапорщик с острова Березка - Алексей Молдаванин

– Любовь моя, добавь это барбосу чтобы не гавкал, – приказал Корнелий.

Генерал Копытин, ахнул кулаком по столу и рявкнул:

– Сейчас все трое отсюда пойдёте если не угомонитесь.

Авторитет у генерала Копытина был железный. Причём, бывший командир Красной Армии, угодивший в плен в первый же день войны, был образцом чести настоящего офицера. Отловленный Старшим богом по имени Авель Дунаев в одном из Мусорных миров, старший лейтенант Копытин согласился изображать из себя мальчишку-северянина, который благодаря своему умению управлять парусом, оказался на Поморском коче дракона Шторма Дунаева.

А когда Старившие боги попросили кормчего по кличке Копыто посадить коч на скалы, он тупо выбросился за борт. Но побег в теле белой касатки не удался, поскольку Старшие боги тоже умели шутить, а гигантская волна насадила белую касатку на острые скалы. А тело Ледяного эльфа, помогло отступнику просидеть на этом острове почти два десятка лет.

Причём снял его с этого острова его бывший хозяин Император Сатурнии. Но на этот раз было тело пожилого танкиста с обгорелой левой рукой. А дальше был мир Земля 2004Т, где генерал Копытин собрал для Князя Алексея Армию Славянок и клятва верности Императору Карпатоса.

Поэтому Командир Армии Славянок, был для всех остальных командиров Имперских армий непререкаемым авторитетом. А Корнелий, посчитав если что заступится за своего командира, бросил на стол карту и сообщил:

– Мне нужнА эта ремонтная база для пополнения материальной базы Армии Славянок.

– Как лихо закрутил, крыса тыловая, – усмехнулся генерал Вознесенский, протянув руку к карте. – Блядь. Ты чё совсем страх потерял?

– Ты Дядя Ваня в своём полку ложками стучать будешь, – заявил Корнелий, выдернув остриё махи из столешни. – Вот здесь на холме, батальон Русской Освободительной Армии.

– Не ну тут без вариантов, – заявил генерал Вознесенский. – Георгич, по ним никто не заплачет. Отдай их мне.

– Их и Славянки не получат, – сообщил Корнелий. – Вот здесь партизанские села, которые занимаются снабжением партизанских отрядов. А с власовцами у партизан негласный пакт о ненападении. Партизаны не кошмарят райцентр, а власовцы не бегают по лесу.

– И что ты предлагаешь их не трогать? – спросил генерал Копытин.

– Нужно их заблокировать на холме, – предложил Корнелий. – У них командир немец. Дадут ему по шее. Ну, может ещё десяток власовцев вздёрнут. Главное чтобы батальон и дальше остался в этом районе.

– И хрена тогда там делать? – фыркнул генерал Вознесенский.

– Дядя Ваня, попроси Фацелию тебе ещё разок приложит махой, – предложил Корнелий. – А орать на меня не надо. Этот мусорник, полигон для Армии Славянок. А ты если хочешь ногами подрыгать, можешь на Катькино место попросится.

– А и попрошусь, – заявил Иван Вознесенский. – Георгич, ты как на это смотришь.

– Никак, – буркнул генерал Копытин, разглядывая карту. – Вот здесь железнодорожная станция и райцентр, да на холме не меньше трёх сотен здоровых мужиков. А у меня половина Славянок в разъездах.

– Георгич, если это чучело сорвёт операцию, я тебе лично ложку выточу, – пригрозил Корнелий. – Кстати Дядя Ваня, с тебя бакшиш за идею.

– Что ты хочешь? – спросил генерал Вознесенский.

– Хочу старого друга порадовать, – ответил Корнелий. – Хотел волдыря Соломона Либермана своим заместителем сделать, а он бакшиш мимо Георгича пронёс.

– Да не пронёс он бакшиш, – буркнул генерал Копытин, бросив бланк на стол. – Я думаю хорошая идея. Пусть Соломон за Вещевым складом смотрит.

– Соломон сейчас милостыню на входе в монастырь просит, – сообщил Корнелий. – Придурок. Кто ж такие вещи напрямую делает. Короче Дядя Ваня, мне нужны две деревянные ложки, чтобы этому придурку подарить.

Потрепав себя за кончик носа, генерал Вознесенский выложил на стол набор из трёх десятков ложек, расписанных в старославянском стиле. Но на самом деле эти ложки были насмешкой над волдырями, поскольку картинки были от нейтральных, где волдырь крутит необработанные алмазы между пальцами, до сексуальных сцен с участием бородатых волдырих. И всё это должны были продать сами волдыри, за скромные десять процентов от прибыли. Вот в этом и таялась подлянка. Волдыри не отказались бы продать ложки, но попытались бы надуть Дядя Ваню.

Усмехнувшись, Корнелий сгрёб все ложки, а вместо них выложил на стол немецкий автомат, в который тут же попытался вцепиться генерал Копытин.

– Не замай, – попросил генерал Вознесенский, прижав к груди автомат.

– Вы в натуре пацаны, – засмеялся Корнелий, выложив Советский автомат на стол.

– Ничего ты не понимаешь, – заявил генерал Вознесенский. – Я свой первый автомат изготовил из штакетины. А потом мне дед точную копию этого автомата из дерева выточил.

– И у тебя его украли в этот же день, – продолжил Корнелий.

– Не украли, а отобрали, – поправил генерал Вознесенский. – А уже на следующий день я в секцию бокса записался. Понял, мальчик золотой, как деревянная копия такого автомата мне жизнь изменила?

– Ложки у тебя лучше выходят чем сыновья, – заявил Корнелий. – Не надо Дядя Ваня. Олежка нормальным парнем был, да только меня отказался всерьёз воспринимать. Вот пусть теперь бородой трясет, во славу Императора Карпатоса. А если через твою дурь немцы спалят партизанские сёла, я тебя рядом с Соломоном на паперть посажу.

Таракан размером с волдыря

Прежде чем вернутся в Масляный пузырь, Корнелий заехал в монастырь с топором в руках. Но по пути в монастырь, Корнелий бросил перед волдырём с гиацинтовой бородой набор ложек и приказал:

– Как толкнешь ложки, вернешься на Вещевой склад. И не затягивая. Ты мне через три дня нужен будешь в Масляном пузыре.

– Не буду я это продавать, – буркнул Соломон, отшвырнув от себя ложки.

Ложки тут же прикарманил другой волдырь-нищий, а Корнелий пнув жестяную банку ногой, заявил:

– Ты сам себя наказал.

Поставив перед Соломоном немецкую каску, Корнелий насыпал в неё латунных винтовочных гильз и, пожелав удачи, направился в монастырь. Но направился не к лифтовым кабинам, а через служебный вход по длинной винтовой лестнице.

Но это того стоило, поскольку пока полицейские пчёлки хватились, Корнелий успел срубить с десяток разумных берёзок. Но поскольку Корнелий не торопился убегать, пчёлки вызвали Преподобную Берёзку которая тут же развонялась. Но воткнувшийся в стол берёзы топор, заставили Преподобную Берёзку заткнутся.

– Ты тётка совсем заигралась, – заявил Корнелий. – Дракон должен быть выше личных амбиций. А ты курва лукавая отказалась помочь людям. Если ещё раз так посмеешь поступить, я твою мать приглашу и попрошу похлопотать за нового главу монастыря.

– Она так больше не будет делать, – пообещала зеленолицая женщина, выйдя из-за спины Преподобной Берёзки.

– Тётка, я даже рад что ты не дракон, – сообщил Корнелий. – Вот бы тогда нос задрала. А теперь, если у тебя хватило наглости вмешаться в разговор двух драконов, возьми прут и ввали своей внучке, чтобы не забывала своё место в пищевой цепочке. Ладно не ори. Суёшь свой нос в дела других драконов и не краснеешь. А когда нужно, тебя хрен дозовёшься.

Оставив бывшую Симонскую пиратку Закарию Тупшу разбираться со своей внучкой, Корнелий начал спускаться по лестнице. Несмотря на то что Закария Тупша не была драконом и главой монастыря, все её дети и внуки были драконами. И не просто драконами, а повителями что приравнивались к разумным растениям. Но не смотря на то что многие Геллы были главами монастырей, а внучка полковник Елочка Гелла ещё была и шефом Имперской Службы Безопасности Карпатоса, Закарию Тупшу побаивался даже Князь Алексей. А Император Симонии, который на дух не переносил своё бывшую рабыню Закарию, никогда не отказывал когда ей нужен был очередной ребёнок с кровью дракона.

А Соломону Либерману была далеко до интриганки Закарии. Мало того что волдыри отобрали у него каску с гильзами, так ещё и надавали Соломону по роже. Пожалев несчастного волдыря который был объявлен вне закона, Корнелий бросил Соломону упаковку влажных салфеток и приказал:

– Давай протирай рожу и следуй за мной. И давайте сержант Либерман вы не будешь дразнить дракона. Соломон, Фацелии всё равно что